A theme of the age, at least in the developed world, is that people crave silence and can find none. The roar of traffic, the ceaseless beep of phones, digital announcements in buses and trains, TV sets blaring even in empty offices, are an endless battery and distraction. The human race is exhausting itself with noise and longs for its opposite—whether in the wilds, on the wide ocean or in some retreat dedicated to stillness and concentration. Alain Corbin, a history professor, writes from his refuge in the Sorbonne, and Erling Kagge, a Norwegian explorer, from his memories of the wastes of Antarctica, where both have tried to escape.
And yet, as Mr Corbin points out in "A History of Silence", there is probably no more noise than there used to be. Before pneumatic tyres, city streets were full of the deafening clang of metal-rimmed wheels and horseshoes on stone. Before voluntary isolation on mobile phones, buses and trains rang with conversation. Newspaper-sellers did not leave their wares in a mute pile, but advertised them at top volume, as did vendors of cherries, violets and fresh mackerel. The theatre and the opera were a chaos of huzzahs and barracking. Even in the countryside, peasants sang as they drudged. They don’t sing now.
What has changed is not so much the level of noise, which previous centuries also complained about, but the level of distraction, which occupies the space that silence might invade. There looms another paradox, because when it does invade—in the depths of a pine forest, in the naked desert, in a suddenly vacated room—it often proves unnerving rather than welcome. Dread creeps in; the ear instinctively fastens on anything, whether fire-hiss or bird call or susurrus of leaves, that will save it from this unknown emptiness. People want silence, but not that much. | Одна из главных примет нашего времени, по крайней мере, в развитых странах, — это дефицит тишины. Люди жаждут тишины и не могут ее найти. Рев машин, бесконечное жужжание телефонов, автоинформаторы в автобусах и поездах, трескотня телевизоров даже в пустых офисах... Шквал отвлекающих звуков не прекращается ни на минуту. Человечество изнуряет себя шумом, но при этом ищет тишину — среди дикой природы, у безбрежного океана или в спокойном безмятежном месте, предназначенном для сосредоточенного уединения. Профессор истории Ален Корбен пишет свои труды в укромном уголке Сорбонны, a норвежский исследователь Эрлинг Кагге черпает вдохновение в воспоминаниях об антарктических пустынях. И тот, и другой стараются ускользнуть от шума. И все же, как заметил Корбен в своей «Истории тишины», в сегодняшнем мире шума, пожалуй, ничуть не больше, чем раньше. Пока не было резиновых шин, на мощенных камнем городских улицах повсюду раздавался оглушительный стук металлических колес и лошадиных подков. До эпохи добровольного заточения в плен мобильных телефонов в автобусах и поездах стоял несмолкаемый гул разговоров. Уличные газетчики не ходили молчком со своим бумажным товаром, а зазывали покупателей во все горло. Не отставали от них и продавцы черешни, фиалок и свежей скумбрии. Театры и оперу заполняли беспорядочные крики «Браво!», свист и улюлюканье. Даже в деревнях крестьяне, занимаясь своим тяжелым трудом, не молчали, а пели песни. Сегодня они не поют. Шум не стал громче, он мешал людям и в прошлые века. Шум стал разнообразнее; теперь отвлекающие нас звуки постоянно заполняют пространство, в котором могла бы поселиться тишина. Но вот какой парадокс: когда тишина все же воцаряется — в чаще соснового леса, в голой пустыне, во внезапно опустевшей комнате, она зачастую не радует, а пугает. Становится не по себе, ухо инстинктивно цепляется за любые звуки — треск огня, щебет птиц, шелест листьев... что угодно, лишь бы не оставаться наедине с непонятной пустотой. Люди хотят тишины. Хотят ли? |