A theme of the age, at least in the developed world, is that people crave silence and can find none. The roar of traffic, the ceaseless beep of phones, digital announcements in buses and trains, TV sets blaring even in empty offices, are an endless battery and distraction. The human race is exhausting itself with noise and longs for its opposite—whether in the wilds, on the wide ocean or in some retreat dedicated to stillness and concentration. Alain Corbin, a history professor, writes from his refuge in the Sorbonne, and Erling Kagge, a Norwegian explorer, from his memories of the wastes of Antarctica, where both have tried to escape.
And yet, as Mr Corbin points out in "A History of Silence", there is probably no more noise than there used to be. Before pneumatic tyres, city streets were full of the deafening clang of metal-rimmed wheels and horseshoes on stone. Before voluntary isolation on mobile phones, buses and trains rang with conversation. Newspaper-sellers did not leave their wares in a mute pile, but advertised them at top volume, as did vendors of cherries, violets and fresh mackerel. The theatre and the opera were a chaos of huzzahs and barracking. Even in the countryside, peasants sang as they drudged. They don’t sing now.
What has changed is not so much the level of noise, which previous centuries also complained about, but the level of distraction, which occupies the space that silence might invade. There looms another paradox, because when it does invade—in the depths of a pine forest, in the naked desert, in a suddenly vacated room—it often proves unnerving rather than welcome. Dread creeps in; the ear instinctively fastens on anything, whether fire-hiss or bird call or susurrus of leaves, that will save it from this unknown emptiness. People want silence, but not that much. | Неутолимая жажда тишины является актуальной проблемой нашего времени, по крайней мере, в развитых странах. Грохот уличного движения, несмолкаемые звонки мобильных телефонов, автоинформаторы в автобусах и электричках, телевизоры, орущие даже в пустых офисах, - весь этот нескончаемый шквал звуков оглушает и отвлекает. Человечество страдает от шума и от отчаянной потребности в безмолвии глухого леса, в тиши безбрежного океана либо в звенящей тишине горной пещеры, созданной для уединения. Пытающиеся укрыться от внешнего мира французский историк, профессор Сорбонны Ален Корбен и норвежский исследователь Эрлинг Кагге, описывающий свои воспоминания о пустынных просторах Антарктиды, поднимают эту проблему в своих книгах. Как подчеркивает Ален Корбен в «Истории тишины», возможно, современный уровень шума и не превышает прежний. Перед появлением автомобильных шин, городские улицы были наполнены оглушительным звоном металлических ободов колес и цокотом подкованных копыт по булыжной мостовой. Люди общались друг с другом и в автобусах, и в поездах до того, как полностью погрузились в свои гаджеты. Продавцы газет, вишни, фиалок, да и свежей рыбы не просто уныло раскладывали свой товар, а рекламировали его с оглушительным криком. В театрах и операх царил полный хаос из ликующих возгласов и глумливых насмешек. Даже жители окрестных деревень, раньше задушевно певшие во время тяжелой монотонной работы, больше не поют. Конечно, уровень шума, на который жаловались и жители предыдущих столетий, не претерпел особых изменений. В отличие от него значительно возросло количество отвлекающих факторов, которые полностью вытесняют тишину. Таким образом, вырисовывается очередной парадокс, когда наступает тишина, в чаще соснового леса, безлюдной пустыне, внезапно опустевшей комнате, она вызывает чувство смятения, а не радости. Человека охватывает благоговейный страх, ухо инстинктивно пытается уловить любой шорох, потрескивание костра, чириканье птиц, шелест листьев, который избавит от неизвестной пустоты. Людям необходима тишина, но от полной тишины они бегут. |